Продолжая анализ в рамках теорий, принадлежащих к mainstream, подчеркнем, что их соединение с экономической теорией прав собственности позволяет поставить еще одну проблему, с которой сталкивается (или, по крайней мере, может столкнуться) экономическая теория при переходе к исследованию объектов, лежащих «по ту сторону собственно материального производства». Это проблема возрастания трансакционных издержек в результате сокращения собственно материального производства и замещения «свободного пространства» не собственно культурной деятельностью, а превратным сектором. Ведь уже сегодня трансакционные издержки, как отмечают западные исследователи (и как мы отмечали выше), примерно равны издержкам производства.
Это рождает новый блок проблем: экономическая теория рынка все более описывает не собственно материальное производство продуктов и услуг, а механизмы обмена социальных форм, не имеющих материально-вещного содержания, т.е. взаимодействие овещненных социальных форм и институтов с самими собой. В самом деле, что собой представляют различные формы фиктивного капитала (выражаясь марксистским языком) или ценных бумаг (говоря на более привычном экономическом языке)? Что такое рынок финансов, рынок услуг в сфере менеджмента? Что такое услуги, предоставляемые консалтинговыми, аудиторскими, маркетинговыми компаниями, и рынок этих услуг? Что такое услуги, связанные с деятельностью венчурных корпораций? Что такое рынок валют (если мы выходим на международный уровень) и так далее?
Во всех этих случаях мы имеем дело не с товарами как продуктами материального производства, не с феноменами культуры (науки, искусства, образования), а с «вторичными» и «третичными» формами, где социальные «костюмы» товаров (такие как деньги, акции и т.п. феномены, порожденные функционированием фиктивного капитала), становятся объектом купли и продажи. Здесь «работают» многократно трансформированные фундаментальные закономерности рынка (в том числе и те, что описываются economics).
Именно здесь все более складываются основные рыночные отношения современного мира, и они подчиняются уже другим закономерностям — не материального производства, а превратного сектора и других сфер, являющихся субститутами того мира культуры, который мог бы развиваться вместо этих превратных форм.
