Не менее существенно и то, что развитие современного рынка, связанного преимущественно со сферой трансакций, порождает значительные издержки, связанные с оппортунистическим поведением, получением и использованием информации, спецификацией прав собственности и т.п. Все эти трансакционные издержки возрастают в той степени, в какой (і) прогрессирует в силу названных выше причин превратный сектор; (2) деятельность начинает носить творческий и в этом смысле непредсказуемый и нерегулируемый характер; (3) обостряются проблемы использования всеобщих, абсолютно ограниченных ресурсов (например, углубляются экологические проблемы, проблемы обеспечения социальной защиты и так далее)1.
Во всех этих случаях рынок начинает «работать» не столько на связь производителя и потребителя материальных благ и услуг, связанных с утилитарными потребностями, сколько на самовоспроизводство своих собственных институциональных предпосылок, т.е. на «производство», «потребление» и обслуживание своих собственных превратных форм и институтов. Рынок превращается в «механизм по обслуживанию [рыночных] механизмов», лежащих в сфере отношений, опосредующих связь производителя и потребителя. И чем в большей степени прогрессирует творческое содержание деятельности и развивается креатосфера (или хотя бы ее превратные формы), тем в большей степени должны возрастать, исходя из стандартной экономической теории, и возрастают на самом деле трансакционные издержки и весь сектор, опосредующий самопродуцирование и самовоспроизводство трансакций.
Надежды на то, что информационные технологии позволят существенно сократить эти издержки, по большому счету не оправдываются. Новый технологический базис, повышая эффективность трансакций, в то же время создает мощный импульс для их дальнейшего роста. Здесь действует механизм, подобный тому, как индустриализация, повышая производительность труда, вызывала не сокращение, но рост производственного капитала. В данном случае повышение производительности труда в сфере трансакций под влиянием информатизации и компьютеризации также провоцирует все больший прилив капитала в эту сферу. Разница лишь в одной «детали»: капитал прошлых столетий развивал производственно-техническую базу и (при всех противоречиях) увеличивал реальное общественное богатство, а капитал в превратном секторе создает лишь фиктивные социально-экономические формы этого богатства и/или фиктивные блага (типа финансовых пузырей, термоядерных вооружений или продуктов массовой культуры).
Так начинает развертываться дурная бесконечность экстенсивной экономики: трансакции по поводу трансакций по поводу. и т.д. (в чем-то это механизм, подобный экстенсивной экономике бюрократического мира).
Отсюда еще один «вызов» неоклассической экономической теории:в какой мере можно считать рациональной и эффективной экономическую систему, которая уходит от производства и потребления (не говоря уже о креатосфере) и замыкается на самовоспроизводстве форм, обслуживающих механизмы, институты, превратные формы рыночного взаимодействия и связанные с этим издержки?
Сказанное, однако, на первый взгляд, противоречит практике развитых капиталистических экономик, где растут не только трансакции, но и производство реальных благ производственного и потребительского назначения, развиваются наука и образование, создаются новые технологии.
Это возражение столь же справедливо, сколь и некорректно: мы выше постоянно вели и здесь ведем речь о соотношении целей и средств развития и о той цене, которую современный мир платит за прогресс в области производства реальных благ. А цена эта намного выше, нежели могла бы быть при условии отказа от существующей модели экономики. Задумаемся: качественные изменения технологий в основных сферах материального производства, скачки в развитии фундаментальной науки и образования, взлеты подлинной культуры — все это остается по преимуществу уделом первых двух третей прошлого века. Мы по-прежнему передвигаемся на автомобилях со средней скоростью 90-120 км/час (а то и 5-10 — если говорить, например, о забитой пробками Москве 2000-х) и самолетах со скоростью 800-900 км/час; мы все так же производим энергию, сжигая нефть и газ (плюс используем немного устаревших ядерных и гидростанций); практически не изменилась организация пространства нашей жизни (разве что мегаполисы стали еще больше). — перечень легко продолжить. Информационные технологии используются по преимуществу во все той же «экономике симулякров» (от компьютерных игр до «симулякроподобных» или, в лучшем случае, развлекательных сайтов Интернета, на которые в общей сложности приходится до 80% общего времени их использования). И хотя пользу этих технологий для производства, науки и образования нельзя отрицать, но ее нельзя и преувеличивать (во всяком случае, ни сокращения использования бумаги, ни роста скорости и объемов фундаментальных научных открытий они сами по себе не вызывают). И главное: надо показывать пути альтернативного, нацеленного на прогресс Человека, развития и использования компьютеров, Интернета и т.п.
Однако мы увлеклись. Вернемся к проблеме адекватности методологии и теории economics для исследования феноменов креатосферы.
