Ответ в принципе известен: до тех пор, пока не обнаруживается, что обязательства, — в первую очередь в реальном секторе, хотя на поверхности это может выглядеть как внезапное падение котировок ценных бумаг, — которые сделаны в расчете на будущие прибыли, не могут быть реализованы, или их фактическая реализация уже не может быть отложена. Следует принять во внимание, что на фондовом рынке «крутятся» преимущественно заемные деньги. Игра на повышение вовлекает дополнительные кредиты. Заминка приводит к тому, что кредит не удается вернуть — начинается паника: сброс активов, чтобы расплатиться, ведет к дальнейшему ухудшению конъюнктуры, повышению ставок кредита из-за возросших рисков, требованиям увеличения залога по сделкам репо, требованиям досрочного погашения и т.д.
Здесь мы сталкиваемся с действием двух закономерностей капиталистического способа производства вообще и позднего капитализма — в частности.
Первая: наличие противоречия между общим стремлением капитала к безграничному расширению (чему служит раздувание виртуальных финансовых пузырей, создающее иллюзию возможности безграничного расширения спроса) и стремлением к обеспечению частных интересов и избеганию риска потери прибылей. Частный капитал не может бесконечно довольствоваться лишь иллюзией спроса и иллюзией оплаты — он готов рискнуть, используя эти иллюзии, но в конечном счете он желает обратить свои товары и услуги в реальные деньги, действительно реализовать созданные стоимость и прибавочную стоимость.
Вторая: циклический характер воспроизводства капитала, который, собственно, и вынуждает капиталистов включиться в цепную реакцию принудительной необходимости обеспечить свои частные интересы в условиях неминуемого спада деловой конъюнктуры.
В результате, защищая свои частные интересы и стремясь к действительной реализации произведенной стоимости и прибавочной стоимости, к исполнению обязательств в реальных деньгах, капиталисты и обнаруживают мнимость созданного ими при помощи виртуального капитала разбухшего спроса. Но эта мнимость обнаруживается, конечно, не на фазе оживления и подъема, а на фазе спада (когда падает эффективность применения реального капитала).
Возникает вопрос: почему же тогда капитализм в развитых странах почти непрерывно, лишь с небольшими заминками, ухитрялся развиваться без серьезных кризисов в течение по меньшей мере пяти циклов? Это — самый сложный вопрос во всей этой истории.
Сам механизм финансовой экспансии за счет разбухания рынка фиктивного капитала был создан (полубессознательно, разумеется) в том числе и для того, чтобы при наступлении фазы спада купировать ее при помощи инструментов виртуального расширения спроса. Остается открытым вопрос, почему этот фокус удался не один, не два, и даже не три раза, а удавался довольно систематически?
Думается, потому, что на рост финансовых пузырей наложился еще целый ряд факторов.
Первое. Государственное регулирование рынка — как антициклическое (стимулирование спроса на спаде, охлаждение конъюнктуры на подъеме), так и структурное (активная промышленная политика), — сглаживающее циклический характер обновления капитала.
Второе. Формирование так называемого социального государства («общества всеобщего благосостояния»), что обеспечило расширение спроса за счет перераспределительных механизмов. Если у миллионов людей есть кое-какие денежные накопления, но малость не хватает на холодильник, автомобиль, квартиру и т.д., а государство им эту малость подкинуло, то тем самым создается реальный добавочный многомиллионный спрос для целых отраслей, выходящий далеко за рамки произведенных бюджетных трансфертов. Трансферты превращают часть отложенного спроса, в виде частных накоплений дохода, в реальный спрос.
Третье. Крах колониальной системы и переход к неоколониализму открыл дорогу процессам глобализации. Перенос производства в страны «Третьего» мира обеспечил снижение издержек реального сектора, удешевление элементов стоимости рабочей силы и т.д., временно сгладив явления перенакопления капитала.
Четвертая. Рост финансиализации совпал с повышательной фазой очередного кондратьевского цикла.
Все эти процессы политически стимулировались фактором соревнования с мировой системой социализма.
Теперь все эти факторы исчерпали свою эффективность. Они не исчезли, капитализм не может от них отказаться (во всяком случае, полностью), но уже нет значительных перспектив наращивания эффективности капитала за счет этих факторов. Регулирование остается, тот или иной социальный компромисс остается, глобализация нелинейно, но углубляется, длинная волна технологического обновления не повернет вспять, но «сливки» с этих факторов уже сняты.
Кроме того, компьютерная, информационная, телекоммуникационная и т.п. революция, при всей ее значимости (она, в частности, стала одним из факторов победы в соревновании с мировым социализмом), все же не привела к качественному технологическому обновлению капитализма. Технологически капитализм по-прежнему остается индустриальным. Более того, возможности существенного прироста эффективности за счет компьютеризации уже в основном исчерпаны, причем не сегодня, а на рубеже 2000-х.
